Я частенько бывала в Украине и для меня она отделилась от совка не в 90-е (я тогда еще ребенком была и вообще нихрена в этом не понимала, да и не пыталась понять), а в 2014.
Последний раз до Майдана я была в Киеве, кажется, в 2009 или в 2010 году. И в 2013 в Крыму.
Так вот, в мой последнний домайданный приезд в Киев я была... ну, в общем, мне очень стыдно за моё тогдашнее поведение. Украинский язык я считала смешным и несуразным. А главное, я не понимала, зачем коверкают русские имена. Володимир, Олексiй и т.д. Я называла своих друзей-украинцев хохлами. Правда, и они нас иначе, как кацапами и москалями не называли. Но мы тогда не обижались и я до сих пор не знаю, обижались ли украинцы. Я до сих пор не попросила за это прощения.
Я сравнивала Киев с Москвой, и Киев проигрывал. Но я сравнивала только с точки зрения технической оснащенности, не беря в расчет людей.
Когда меня отвели к памятнику Голодомору, я возмущалась, ведь не только в Украине был голодомор, мой родной Урал тоже морили и там был жуткий голод, который застали и мои родственники, но памятников там нет. Короче, я все перетягивала на себя. А больше всего меня возмущал факт, что гривна дороже рубля. Вот какого хрена-то?
Это та самая российская имперскость? Наверное. Хотя и никогда не видела Украину частью России, для меня это с детства была другая страна. Страна, на которую я смотрела свысока, но все-таки независимая. Когда в Крым пришли зеленые человечки, я все-таки резко была против истерии крымнаш. А это была истерия! По другому и назвать сложно. По крымскому вопросу я вынюхивала своих, осторожно задавая вопросы коллегам, друзьям, таксистам, парикмахерам, и вообще всем.
Потом я приехала в Киев уже осенью 2014 года. И вот тут у меня случился перелом мозга. У нас же тоже были протесты, была Болотная, мы и в плане протестов хохлов опередили. Но чего мы добились? А они добились. Я больше не называла украинцев хохлами, просто язык не поворачивался, даже в шутку, совсем по-другому стала относиться к украинскому языку.
Я помню, как сидела в офисе с людьми, которые сидели на телефоне и искали по всему миру каски для добровольцев на Донбассе. Я помню, как собирали помощь для переселенцев. Я помню, как подростки просили на дорогах деньги на краску, чтобы покрасить заборы. Я помню Межигорье, где собирали данные о коррупции Яныка. Я, бл**ь, знаю, сколько собрала тогда Украина для тогда еще мало кому известного Сенцова. Было ощущение, что каждый украинец чем-то занят для своей страны, ведь государства как такового еще не было.
И я поняла, что россиянам такого никогда не добиться. Оппозиция срется между собой уже много лет, но эти срачи ее ни на йоту не отделили от диктатуры. А Украина смогла. И я горжусь этой страной и я очень благодарна факту, что я здесь и меня приняли, несмотря на начало текста.
