Севастопольская «скорая помощь» уже несколько недель не сходит со страниц местных и федеральных изданий. В начале января внутри коллектива экстренной медицинской службы разгорелся очередной бунт.
Причиной стало сокращение должностей заведующих шести городских подстанций — со 2 февраля 2018 года такой должности в штатном расписании больше нет, пишет Blackseanews.
Некоторые из увольняемых сотрудников, осознав, что им больше нечего терять, решились рассказать СМИ о многочисленных нарушениях и пертурбациях, лихорадящих «скорую» с первых дней интеграции службы в систему российской медицины. Большая часть коллектива поддержала смелых, ведь они вынесли на суд общественности то, что принято скрывать — сильна приверженность «корпоративной тайне» и виктимность: «Всегда так было, стоит ли обсуждать?».
Другие уверены: бунтовщиками движет лишь страх за собственные теплые кресла. Но и они признают: сказанное правда, а реальная причина увольнения заведующих — не пресловутая оптимизация, а лишь расправа с неугодными — теми, кто не желает молчать и добивается защиты своих прав.
16 тысяч за адский труд
С 1 января 2018 года оклады медиков на «скорой помощи» собрались уменьшить: фельдшерам с 15 до 12 тысяч рублей в месяц, врачам — с 20 до 16 тысяч. Соответственно, снизятся и прочие выплаты, выраженные в процентах от оклада.
В 2012 году в Севастополе появились 10 новых дизельных «Скорых» Renault. Они экономичны и способны работать и сегодня, но фельдшеров пересадили на прожорливые «Газели»
На первый взгляд все законно: в прошлом году проверки выявили, что базовые тарифы в ГБУЗ Севастополя «Центр экстренной медицины и медицины катастроф» были завышены и не соответствовали местному законодательству (закону 320-ЗС от 06.02.2017). Это привело к перерасходу фонда оплаты труда. Вот только в том же законе есть положение, прямо говорящее: что бы ни было, оклады нельзя снижать. На этом и пытаются сейчас сыграть фельдшеры и врачи, требующие разработки нового положения об оплате труда.
За почти четыре года существования в российских реалиях сотрудники «скорой» так и не поняли, сколько и за что они должны получать. До конца 2014 года выплаты работников были вполне достойными: фельдшеру выдавали на руки около 40 тысяч рублей. С января 2015 года оклады упали вдвое.
«Скорая», как и другие медучреждения города, перешла на многоканальное финансирование: деньги приходили из бюджета, от платных услуг, но в основном — из фонда ОМС. Медиков поставили перед фактом: теперь, чтобы заработать, им нужно хорошенько потрудиться. Чем больше «медицинских услуг» окажешь, чем правильнее карточки заполнишь — тем больше получишь.
В мае 2015 года «скоровикам» срезали «колесные» — доплаты за непрерывный выездной стаж — с 60% до 30% (для сравнения в соседнем Симферополе «колесные» составляют 60%, в Краснодаре — 80%).
Позже выяснилось, что молодым специалистам на севастопольской «скорой» не платят предусмотренные коллективным договором 20% надбавки. Не доплачивают за выход на работу в выходные и праздники. Работающим по совместительству заработная плата начисляется не в полном объеме. А так называемые «ночные» на севастопольской «скорой» ниже, чем в российских регионах и составляют всего 50% (правда, по российскому закону они могут быть еще меньше — от 20%).
Руководство «скорой» экономит и на вредности. В Севастополе категория вредности по СОУТ ниже, чем в соседнем Симферополе (3.2 вместо 3.4), а это — более длинная рабочая неделя (39 часов вместо 36), урезанные доплаты, пенсионные отчисления.
С 2015 года большинство сотрудников не получают и так называемую изменяемую часть стимулирующих выплат — те самые поощрения за интенсивный и добросовестный труд.
При этом зарплату на «скорой помощи» все время задерживают — то на несколько дней, то на несколько недель.
Кадры решают и не решают
Медицинское сообщество знает: работа на «скорой» — не просто призвание. Это болезнь. Те, кто приходят сюда, либо сбегают сразу, почувствовав — «не мое», либо остаются уже навсегда. Но в 2015 году со «скорой» побежали даже те, кто был предан ей всей душой.
Получив на руки в два, а то и в три раза меньше, чем в первые полгода после оккупации Россией, и на собственном опыте осознав, что такое забюрократизированная ОМС, люди поняли: с медициной пора завязывать.
Вдобавок к этому экстренной службе пришлось уволить всех санитаров и медсестер — в России они на «скорой» не работают. Количество бригад резко сократилось — с 30 до 15-16 на весь город. Недоезды стали массовыми, некоторые вызовы висели в системе по 24 часа и снимались как неактуальные.
Осознав критичность ситуации, руководство решило вернуть медсестер, а потом, уже в процессе, переучить их на фельдшеров. Новые «корочки» они и правда получили, но ожидаемого эффекта, говорят сотрудники, это не дало: бывшие медсестры боятся своих новых обязанностей и выезжать на вызовы поодиночке отказываются.
Привлечь кадры из российских регионов тоже не получается. Люди приезжают, смотрят на оклады и условия труда — и уезжают назад, несмотря на обещанный оккупационным «правительством» города миллион.
В феврале гордость севастопольской «скорой» — единственная реанимационная бригада — выйдет на смену всего 12 раз. Из 5,5 положенных ставок в Севастополе закрыты всего 2,5. Реаниматологам, чтобы перекрыть потребности города, приходилось работать 320 часов в месяц.
Теперь правила изменились: у нынешнего руководства, которое относится к линейным бригадам не как к людям, а как к механизмам для оказания медицинских услуг, работу приходится выпрашивать. Полставки теперь никому не дают, хочешь на скорую — бери минимум ставку. Тем, кто, наоборот, готов пахать как конь, количество часов ограничивают. Могут снять смены за штрафы, полученные по ОМС.
«Это у них называется наказанием», — говорят медики.
Раньше они были готовы работать на износ — не столько ради денег, сколько ради пациентов. Теперь махнули рукой: пусть умирают.
«Катетеры ломаются, шприцы текут, спиртовые салфетки — сухие»
«Скорая помощь» — это не только люди. Это оборудование, машины, медикаменты, расходники. И с этим в службе все тоже не слава богу. С одной стороны снабжение улучшилось. Но складывается впечатление, что руководство стремится купить не то что нужно, а то что выгодно покупать.
«Внутривенные катетеры ломаются, шприцы текут, спиртовые салфетки сухие. Такое впечатление, что закупают не просто плохого качества товар, а откровенную просрочку. Склад забит лекарствами, которыми за последние два года никто не пользовался и не воспользуется. Сроки выйдут, и их спишут — а это миллионы рублей», — говорят сотрудники.
Машин на «скорой» сейчас достаточно, даже с избытком. Недавно их оборудовали камерами и системой ГЛОНАСС. При этом относительно новые «Рено» и «Форды», закупленные около пяти лет назад, почему-то простаивают в гаражах, их не ремонтируют. Бригады пересаживают на старые «Газели». Расход топлива на «скорой» по сравнению с временами до оккупации вырос в два раза.
«Газель потребляет 18 литров бензина, а «Рено» 12 литров дизеля — математика простая», — говорят сотрудники.
В последнее время у водителей появилась еще одна головная боль: им приходится отбиваться от штрафов с автоматических камер, доказывать, что спецтранспорт имеет право правила нарушать.
Новый старый главврач
За неполных четыре года на «скорой помощи» сменилось уже пять главных врачей. Нынешний руководитель Надир Ахмеров назначен на эту должность во второй раз. Он занимал пост с октября 2015 года по июнь 2017, и был уволен тогдашним главой горздрава Ольгой Емельяненко за многочисленные нарушения. Проверки выявили 40 млн рублей нецелевого расходования средств и 52 млн рублей перерасхода фонда оплаты труда, приводят цифры местные СМИ.
Проверка территориального фонда ОМС нашла 26 млн «нецелевки» — средства, поступившие из фонда, были потрачены неизвестно куда. Все материалы проверок фонд ОМС передал в правоохранительные органы, расследование продолжается до сих пор.
Несмотря на то, что Ахмеров может в ближайшее время стать фигурантом уголовного дела о злоупотреблениях на 100 млн рублей, в декабре 2017 года нынешний глава горздрава Антон Бахлыков решил Ахмерова на должность вернуть.
В своем интервью медчиновник заявил: его об этом просил коллектив. Однако фельдшеры и врачи утверждают: они по Ахмерову не скучали. Как руководитель, говорят они, он был «не очень»: в диалог с сотрудниками не вступал, свои решения не объяснял, настраивал коллег друг против друга.
«Сменивший Ахмерова летом главврач из Томска Николай Зенкин был лучше, — признаются «скоровики». — Сразу видно, человек деловой, пришел и просто сказал: «Будем работать». Не то что Ахмеров — постоянно только пиарился».
Но Зенкин в службе надолго не задержался. Говорят, не нашел общего языка с горздравом, и с зарплатой его обманули.
Возвращение Ахмерова произошло в декабре 2017 года. И сразу же сотрудникам объявили о сокращении окладов с 1 января 2018 года и об увольнении заведующих.
Новость эта стала последней каплей, начался бунт.
Болезненный «нутряк»
Широкое освещение внутреннего конфликта в СМИ возымело эффект. Руководство департамента здравоохранения Севастополя пообещало решить вопрос с окладами — поменять подзаконные акты, чтобы не допустить снижения базовых ставок, говорят сотрудники. Однако процесс этот закрытый, и медики не знают, когда, как и выполнят ли вообще чиновники свои обещания.
Сотрудники «скорой» — не единственные бюджетники, оказавшиеся в таком положении. И теперь ни учителя, ни врачи, ни мелкие чиновники не знают, сколько и за что им платят.
Каждый из тех, с кем удалось поговорить «Примечаниям», в конце беседы произносил: «Больше не могу, хочу уйти из медицины. Но, к сожалению, я больше ничего на свете не умею. И не люблю».
